Суть острова - О`Санчес

— А мне-е-е…

— И тебе. Сабелька-малышка.

— А мне?

— Тебе-то за что? За то что свез с лица мэйкап? Какой кошмар — эта семейная жизнь. Что вы ели, дети? Не морил вас папочка голодом?

— Себя морил, их — нет. По конвертику с повидлом, по кусочку сыра и по две конфеты.

— Погоди мой дорогой, сейчас я надену фартук, косынку и чего-нибудь приготовлю посущественнее… А вам обязательно! Маленьким зайчикам в самую первую очередь!

— Перед вечеринкой? Да я потерплю.

— Нет уж. Это твои сослуживцы пусть чавкают как свиньи, мажут щеки кетчупом и горчицей, макают галстуки в жир и в майонез, а мой муж должен быть самым элегантным и самым воспитанным в мире! Поешь, как следует дома, а там пощипывай себе кусочками, запивай маленькими глоточками. Хочешь мясо по-аргентински?

— Еще бы! А не хлопотно будет?

— Что ты, Ричик (при этих ее словах мое сердце немедленно окунается в мед)! Я уже все заранее приготовила, и картошечку, и говядину, и лучок, и майонез, и травки, только на противень положить и на огонь поставить. А деткам — кашки! Кто будет сладкую кашку с ягодками?..

— Может, лучше в микроволновку? Скорее будет? — Шонна мечет в меня такой силы взор, что я теряю дар речи и, совершенно уничтоженный, бегу, пошатываясь, к спасительному креслу, где меня ждут нечитанные с утра газеты. В ближайший час деткам будет нужна только мама. Это не значит, что я до самого обеда буду беспрепятственно бить баклуши, семья в шесть глаз бдительно следит за тем, чтобы меня не настигла гиподинамия, но я умею довольствоваться малым: первую газету, первые десять минут у меня даже Всемирный потоп не отнимет!

Фирме нашей двадцать пять лет исполнилось, четверть века, с ума сойти. По этому замечательному поводу руководство устраивает грандиозное торжество в одном из хороших кабаков, сняв его на весь вечер: банкет, непринужденно перерастающий в полуночную пьянку. Мужчины в смокингах и в костюмах-тройках (чур, я в смокинге!), дамы в платьях для коктейля или для званого обеда, — большой свет, да и только! Но народ у нас — по большей части простой и очень простой, не обремененный воспитаниями да образованиями: есть бывшие полицейские, есть бывшие гангстера, бывшие военные из боевых подразделений… Всякой твари по паре, некоторые попадаются и с высшим образованием, вроде нашего Карла, который у нас юрист на все руки, старший юрист, со степенью магистра, и вашего покорного слуги, который увы, всего лишь бакалавр гражданского права… Но я не купил это гордое звание, а честно вымучил вечерними лекциями и бессонными кухонными посиделками за конспектами и учебниками… А у остальных-то, как правило, и этого нет. Дипломированных юристов — самый минимум, плюс парочка выпускников технических университетов. Народ у нас больше полагается на силу, на опыт, на звериную хитрость, на связи, на сложившуюся репутацию… Образование у нас в фирме скорее уважается, нежели ценится. Мне за мою бакалаврину хоть бы сотню прибавили — да куда там…

Если бы не Шонна, мне бы на корпоративных вечеринках было бы вполне терпимо: там выпил, тем закусил, с той перемигнулся, с этими байки потравил, — вот и вечер прошел не напрасно, на хорошо и отлично. Шонна держится несколько чопорно, безумно раздражая более зрелых и бесформенных жен наших сотрудников. Мне это тоже в Шонне весьма нравится, не хуже флирта и анекдотов, но — через полтора-два часа, вскорости после окончания здравниц и тронных речей, в самый разгар веселья, мы с нею уходим. И жалко становится: ждешь-пождешь праздника, а вот он уже и закончился. И понятно, что дальше там будет пьяно и не менее тупо, однако все равно грустно уходить, оставляя за спиной крики, смехи, звон бокалов и музыку…

А дома нас будет ждать моя матушка, которую я очень люблю. Жалко, что они с Шонной не могут найти общего языка. Я бы не возражал, чтобы кроме холодного уважения, они испытывали друг к другу приязнь, чтобы им было тепло в общении, как мне тепло в компании с любой из них. Но только не когда они вместе.

Да, тут иной раз приходится быть плохишом. Как только я чую, что холодная война между моими любимыми женщинами начинает набирать градус, я становлюсь резким и почти грубым. Сходу могу заткнуть и маму и Шонну, за мной не залеживается. И они четко понимают, что я не шучу, что меня на слезы или на игнор не возьмешь и бойкотом не испугаешь… И вот ведь смех: совместное недовольство мною — это единственное, что может их на короткий миг примирить и объединить. Они начинают терзать меня, бедолагу, вонзать в меня клыки и когти… К счастью, мне это нипочем: зыркну, рыкну, зуб оскалю — смирились. А как разошлись в стороны, по домам, — то и на меня уже совсем-совсем не сердятся.

Вот и сегодня так вышло: после вечерины — легонький серпентарий, на тему позднего детского укладывания в неправильно подготовленные кроватки (позднее укладывание — вечный мамин просчет, кроватки — вечное неумение Шонны), потом дружные синхронные наскоки на зловредного и тупого маминого «Ричарда» и Шонниного «Рика», потом фальшивые прощальные поцелуи…

А потом уже настоящие и горячие, наши с Шонной. И непременный мамин звонок, который я всегда с нетерпением жду, но который раздается в самое невовремя… Гм… И мама — тоже уже прежняя мама, которую если и можно в чем-либо обвинить, то разве что в чрезмерной заботливости ко мне и внукам.

Отшумел юбилей, вернулись будни. Спихнули на меня, как на самого молодого из детективов, довольно глупое дело: защищать школьника. Нет, ну в самом-то деле! Как будто ни на что иное, более толковое, я не гожусь! Обычная школа, муниципальная, в винегретном районе. В винегретном! Если у них есть деньги нас нанимать — какого хрена, тогда, взамен этой дыры — не отдают парня в нормальную частную в хорошем районе???

Оказывается — Бобби меня просветил — бывшая давняя пассия нашего генерального, живет неполною семьей в самом низу социальной лестницы: брошенная когда-то мать-одиночка, беднота, сумела дотянуться звонками до нашего босса, напомнила былое, попросила о помощи… Все они люди, даже высокие и богатые…

Вот меня и послали — защищать ее четырнадцатилетнего сына от местной околошкольной шпаны. Дешевле было бы заплатить за парня в частную нормальную школу, я так думаю, но… И что мне с ними со всеми прикажете делать? Бодигарда изображать? На переменках в драки вступать на стороне моего питомца? Что реально делать-то?

Тем не менее, вышел я из ситуации с блеском, не побоюсь этого слова, и удостоился высочайшего одобрения. Но не столько за выполненный заказ, как…

Да… Сижу, такой, перебираю варианты: с чего начать? С визита директору? Или к квартальному забежать да подмаксать его чуточку в натуральной форме, чтобы просветил насчет местной обстановки? В пределах пары сотен талеров бухгалтерия без скрипа оплатит мне чек на коньяк и колбасу… Это ехать туда вечером и пить вне дома… Может быть, в том районе квартальный — трезвенник, это было бы удобнее, но пока я с такими не сталкивался… Да, начнем с квартального… Так решил я, однако начал со знакомства с подзащитным…

Мама — черная, парень — кофе с молоком, полукровка, мулат, памятник неизвестному солдату. Четырнадцать лет, ни то, ни се, неглупый, худощавый, невысокий, не широкий…

— Ты не похож на труса, — говорю ему. — Но если тебе понадобилась посторонняя защита — значит, дело не в одних кулаках, а? Чокко? Ты же не собираешься в одиночку справиться с целым миром? В чем там загвоздка, если твои кулаки — не аргумент? Старшие посторонние?

Кивает. Парень не ломался, видимо потому, что вдруг проникся ко мне доверием, и рассказал ту самую необходимую правду. Сцепился он еще в позапрошлом году с одним парнишкой, Перейрой, выходцем из Колумбии, тот на год старше, второгодник из параллельного класса. И с тех пор у них стычки, но Перейра весь в старших братьях, три брата у него. Самый старший сидит, двое — своей очереди дожидаются, а пока, чтобы не скучать — хулиганствуют на улицах и помалу приторговывают марафетом. Пока еще легкой дрянью — марихуаной, ноксироном, экстази… Но уже хвастаются кокаиновыми и героиновыми связями… Непосредственно в драки они пока не вмешивались, но своим присутствием и авторитетом давят и младшего с приятелями неустанно подзуживают… Он же один против них, и в регулярных драках ему достается.

— А чего им надо в конечном итоге?

— Ясно чего. Чтобы прогнулся перед ними и шестерил. И дань платил. Только мне нечем, да если бы и было чем — все одно не стал бы. Западло.

— Мать все детали знает? Про наркоту, братьев?

— Почти ничего не знает. Только то, что ей подруги напели и классная чего-то рассказала…

Парень не трус — и это уже хорошо. Тем хорошо, что есть для кого стараться, что он готов защищать свою честь и хотя бы в этом меня не подведет.

Ну, думаю, что-то нам квартальный поведает… разыскал я у нас в «Совиных» дебрях, через пятые руки, подводки к местному квартальному, чтобы не шиш с горы к нему нагрянул, а как бы не чужой, хотя и не близкий… Квартальный оказался, вопреки всем моим знаниям человеческого естества, малопьющим ирландцем, я не шучу: тяпнули по стохе и он крышечку завинтил.